Смеркалось. В голове лилась музыка.

По слегка заснеженному проспекту бодрой походкой шёл в думах левый - праворукий нападающий местной команды Дальней Хоккейной Лиги (в дальнейшем ДХЛ) Виктов Иванович Дубососов, именуемый в хоккейном простонародии Дубом. Он только что вышел из Дворца хоккейного искусства после изнурительной тренеровки, и его фигура пыхала паром и жаром душевой. Кивком попрощавшись с выскочившим из дверей генменеджером команды господином Г., по прозвищу "Скандинав", Дуб отправился домой. На его лбу, как-то сразу появились морщины, как продольные так и поперечные, говорящие о пляшущих в его маленьком мозгу мыслях. Эти морщины странным образом появились у Витька всего несколько дней назад после такой же утомительной и зубодробительной тренеровки. Толи кто-то слишком неосторожно въехал в Дуба, толи сам промахнулся во время пресса своего соперника и въехал башкой в борт - короче, лоб гладкий , как колобок вдруг зарябил и заволнил, и стало быть что-то внутри зашевелилось и начало обретать пронзительность мысли и музыки, которых к неполных сорока Дубовых годам отродясь не наблюдалось.

Смеркалось. Музыка нарастала.

Ранее, до той пресловутой тренеровки, всё было предельно просто. Вышел, сел в старенькую бээмвуху, проехал пару кварталов , свернул влево - вот и дом, вышел, зашёл в охраняемый церберами подъезд, сел в лифт импортного, тульского производства, тот быстро и почти безшумно лоставил до родного этажа, и вот она долгожданная и желанная дверь родного китайского пошиба, а за ней...

Так было пару дней назад, а сейчас неведомая сила несла его всё влево и влево. Лишь только лиловый нос, отблёскивающий рекламными огнями, выдавал окружающим, что носитель этого носа уже продрог, и очевидно было, что дальнейшее нахождение Дуба на проспекте не сулит оному ничего хорошего окромя заморозки всего организма.

Смеркалось и сморкалось. А музыка не отступала.

С трудом преодаолевая колотун Витёк решил остановиться и оглядеться... О чудо, он снова стоял перед выходом Дворца, или по простому Коробки. Еле волоча ноги и отворачиваясь от ветра Дуб повернул ещё левее и перед ним возник шинок "24часа", что на углу напротив автомобильного кольца. Он и не заметил, как проволочился мимо оторопевшей от счастья лицезреть звезду лиги, знаменитой многодетной болельщицкой семьи Девятнадцатых. Несказанно обрадовшись этому явлению, что возник шинок, Виктор ввалился в тёплый и ласковый магазинчик, пахнущий, водкой, перцовкой и чипсами и сыром. Дуб заказал 200 граммов. Товар быстро растёкся по всем Дубовым членам.

Смеркалось и уже не сморкалось. Музыка всё отчётливей.

Чуток размякнув после вторичного возлияния он ощутил на себе пристальный взгляд человека напротив. Приглядевшись одним глазом, а так он делал всегда, когда надо было что-либо увидеть (двумя глазами он вообще ничего не видел, родовая травма), Виктор сообразил, что перед ним человек женского пола, правда почему-то плохо похожий на этот пол. Из одежды понравились только шарф красно-чёрный, и один красный сапог, другой сапог был ботинком чёрного цвета. Колготок и головных уборов ныньче не носили... Мода...

И тут Дуба понесло. Он очень смело попытался обратиться к даме - а он всё-таки решил, что это дама. Правда от неё исходил аромат больше походивший на смесь тройного с тухлой махоркой, нежели на духи Шанель № 5. Как бы играючи и ухмыляясь, он спросил - "Сколько?", мысленно пересчитав содержимое кошельков и карманов, прикинув истинную цену пышногрудости и мягкости сего женского тела... На руках тётки не было ни единого кольца, или просто намёка на замужество. "Стало быть ты баба одинокая, мечтающая мужского потного тела, словно волчица в гоне" - прикинул Витя... Немного помедлив дама изрекла - "200грамм". Витёк от неожиданности ответа вылупил свой зрячий злаз, как бы вопрошая - "Не понял".

Смотря обоими глазами на собеседницу Дуб физически не мог ничего разглядеть. И он закрыл один глаз. Совершенно отчётливо он увидел некое несоответствие между цветом рук, ушей, лица и глаз женщины. Руки и уши были серыми, глаза разными: и розового, и сине-красного цвета. Ну это наверняка отблеск рекламы. Лицо же изумило его своим разнообразием тонов... От лилово-серого до просто марсианско-чёрного. К чему бы это подумал Дуб и открыл второй глаз. По прежнему смеркалось и не сморкалось. Музыка уже гремела. Успокоившись, Дуб повторил свой вопрос - "Сколько?". Дама без зазрения совести повторила свой ответ - "300грамм", и тут же поправилась "400", заманчиво подмигнув розовым глазом. Так ничего и не поняв дерганув от досады куртку, наш герой сдуру замахнул ещё несколько соток и, выйдя из шинка, ломанулся вдоль проспекта, горько сожалея о таком несправедливом и незаслуженном обломе. Поодаль моргнув всеми восемнадцатью фарами в честь корешка, промелькнул супер-таксомотор господина Сувенирыча.

Но Дуб уже никого и ничего не видел. Искорки памяти вернули его в настоящее и озарили мыслью, которую он почти ощутил через призму своего слепого глаза. Вот ведь в чём загвоздка, думал Дубососов, отчётливо осознавая уже и мысли и себя внутренне. Ах... если бы он не зашёв в шинок, то может быть вообще бы ничего не придумал. И эта случайная дама (скорее всего мужик, но не важно), и эти отблески на его лиловом носу, и этот красный сапог, и эти разноцветные глаза (только теперь он понял почему они были такими, знать били по разному, или разные мужики), и уши серого цвета (видать в колодцах много серости) и эта странная музыка. Всё это теперь роилось в пока ещё затуманенной голове, вырисовываясь в некую сказку, в некое пиршество цвета и мелодий. Дело в том, что намедни, аккурат перед той тренеровкой Дубова жена по случаю и с рук купила компьютер, и они всей семьёй смотрели некое шоу, которое показывает один вратарь одной столичной команды по фамилии Коноёбин. Так вот это шоу так засело в Витькину башку, ну хоть плач. Да и жена и дети начали ором орать, что дескать, чем мы хуже и мы хотим в компьютер. Было всё решено в секунды. Шоу быть и как можно быстрее. Для начала нужно вставить семь передних зубов, заклеить хотя бы одну ноздрю, из них всегда что-то вытекает, вставить дворничихе оконное стекло, которое он нечаянно раздавил недавно правой ногой упиравшись в спинку кровати, а та возьми и сломайся. Короче было еще несколько неотложных дел требующих исполнения перед началом великих дел и шоуменства замысленных семьё Дубососовых. Но и это не было главным препятствием. Самым важным и первейшим теперь было только одно. Нужно было немедленно учиться кататься на конькак, примерно или может даже лучше Коноёбина. Нужны были учителя... Но это уже другая история.

Совсем уже не смеркалось, но порядком сморкалось. Музыка стала пропадать. Редкие прохожие весело глядели вслед бредущему нападающему местной команды ДХЛ. Шёл две тысячи восьмидесятый год, в котором всей нашей стране и всему нашему народу, по предсказанию главной лысой жрицы надлежало жить в жёлтом ниндзяколониолизме...

© Александр Васильевич